Сквозь годы - Страница 40

Коул недоуменно посмотрел на нее. Она встала и с обреченным видом села на постель. Им овладело нехорошее предчувствие. Может, у нее был кто-то еще? Мужчина, которого она любила так сильно, что родила ему ребенка? Тогда где же он?

— Кто это? — резко спросил он.

Она закрыла лицо ладонями.

— Мартин. Мой старший сын.

Коул перевел дыхание. Наверное, это ребенок Джерри, скончавшийся в младенчестве, подумал он.

— Первенец Джерри?

— Нет.

Чувство ревности, доселе незнакомое Коулу, охватило его с неведомой силой, и на какое-то мгновение он утратил способность рационально мыслить.

— Тогда чей? — Он едва сдерживался, чтобы не закричать от боли.

Глэдис покачала головой. Она сидела на постели, обхватив себя руками, словно сдерживая такую же внутреннюю боль, как и у него, и раскачивалась из стороны в сторону.

У Коула потемнело в глазах. Что еще она скрывает?

— Я хочу получить ответ на свой вопрос, — сурово сказал он. — И полагаю, что имею на это право.

Глэдис выпрямилась, подняла на него запавшие глаза, обведенные темными кругами, и решительно утерла слезы.

— Был в моей жизни один человек.

— Когда?! — вскинулся он.

— Когда я оказалась в Лондоне, — ровным голосом ответила она, — одна и почти без денег.

Коул живо представил себе ее, голодную и несчастную… На что ей пришлось пойти?..

— Чем ты занималась? — Голос его прервался.

— Не проституцией, если ты подумал об этом! — холодно усмехнулась Глэдис.

Он покраснел.

— Я просто представил, как ты ночуешь под мостом с бездомными бродягами и просишь милостыню на улицах…

— До этого, к счастью, не дошло. Мне удалось найти работу посудомойки в отеле. — Она скривилась. — Там было ужасно.

— И ты познакомилась там?..

— С официантом, — кивнула она. — Он… был очень добр ко мне, и я решила, что он меня любит. На самом деле все было не так…

— Ты влюбилась.

— Так я думала тогда. Мне было ужасно одиноко, и я нуждалась в близком человеке, — тихо призналась она.

Как это похоже на нее! — подумал Коул. Глэдис всегда была доверчива и подвержена романтическим иллюзиям.

А что, если ее любовь к нему — тоже всего лишь очередная иллюзия?! — вдруг осенило его, и он похолодел.

Тут Глэдис снова заговорила:

— Вскоре выяснилось, что я беременна.

— И он отказался от тебя, — презрительно вставил Коул.

— Нет, — возразила она. — Он очень обрадовался и сказал, что мы должны как можно скорее обвенчаться.

— И ты вышла за него замуж?!

Глэдис кивнула.

— Не забывай, я верила, что он любит меня.

Коул задохнулся. Значит, она дважды была замужем! Двое мужчин делили с ней постель и ласкали ее прекрасное тело, считая его своей собственностью! Каждому из них она родила ребенка, а это самый щедрый дар, который только может сделать женщина!..

Так вот чего стоят ее заверения в любви! — с горечью подумал он. Эта женщина готова полюбить первого встречного — будь то бездомная собака, раненая птичка или какой-то жалкий официант, проявивший к ней сочувствие? Да она, оказывается, вообще не представляет себе, что такое любовь!

Своим рассказом Глэдис обесценила то, что для Коула имело особое значение, и теперь ему казалось, что для нее любовь стоит слишком дешево.

— И что же произошло потом? — холодно спросил он. — Зачем он женился на тебе, если не любил?

Глэдис сжалась, словно от удара.

— Он был гражданином Бразилии. У него были трудности с регистрацией, а наш брак…

— Он женился на тебе, чтобы получить гражданство? — догадался Коул.

Глэдис, не отвечая, опустила голову. Волосы ее растрепались и закрыли лицо, так что он видел только рот с опущенными уголками и дрожащий подбородок.

— Что было дальше? — спросил Коул, хотя по опыту своей работы уже знал ответ. Ребенка, скорее всего, похитили и увезли в Бразилию, и Глэдис больше не видела ни его, ни своего мужа.

Она снова заплакала, и он решил уйти.

— Ты должен дослушать! — сквозь слезы выкрикнула она.

— Зачем? И так все ясно. Когда его планы на получение гражданства сорвались, он увез ребенка к себе на родину.

— И тебя это не трогает? — изумилась она. — Моему малышу было всего девять месяцев! Я с ума сходила от горя!

Коул сжал зубы, чтобы подавить в себе чувство жалости. Ему невольно представились лица женщин, которые оказывались в таком же положении. Лучше бы он их не вспоминал.

Немало времени прошло, прежде чем он приучил себя не поддаваться эмоциям и сохранять профессиональную невозмутимость в таких ситуациях. Конечно, он понимал, какую трагедию пережила Глэдис, и ему очень хотелось утешить ее, но он не осмеливался. Если позволить разжалобить себя сейчас, то потом из этой паутины уже не выбраться, а женившись из чувства сострадания, через несколько лет можно горько пожалеть об этом, потому что любовь такого рода — чувство недолговечное.

— Я часто сталкивался с делами, подобными этому, — сказал он, пожав плечами.

Глэдис ахнула.

— Но сейчас мы говорим о моем малыше!

— Ты развелась? — глухо спросил он.

Слезы потекли по ее лицу.

— В этом не было необходимости. Из Бразилии пришло извещение, что мои муж и ребенок погибли в автомобильной катастрофе. У меня осталась только эта фотография. — Глэдис замолчала. — Сегодня день рождения Мартина, и я впервые забыла об этом. — Она снова зарыдала.

Коул не мог больше сохранять невозмутимость. При виде того, как она страдает, он испытывал непереносимую боль, но из последних сил пытался убедить себя, что это уже не изменит их отношений. Нам надо расстаться, твердил он себе, и чем раньше, тем лучше.